А. З. Бураковский
<А. Н. ОСТРОВСКИЙ НА ПРЕДСТАВЛЕНИИ "РЕВИЗОРА" ГОГОЛЯ В ОБЩЕДОСТУПНОМ ТЕАТРЕ>
<...> Открытие Общедоступного театра и мой первый выход в Москве состоялся 1-го мая 1875 года 1. Парадный для открытия спектакль был составлен из пьесы, специально написанной В. И. Родиславским, под названием "Добро, что муж лапоть сплел". Сюжет пьесы был не чисто народный, и написана она была не народным языком, даже не была оригинальной, а переделана из французской комедии, которая называлась раньше в русском переводе "Упрямство и настойчивость". Затем, после этой пустяшной, собственно говоря, пьесы, играли мы "Ревизора". В роли городничего выступал в первый раз в Москве в качестве гастролера Никифор Иванович Новиков, который имел за собою славу лучшего комика и в Харькове у антрепренера Дюкова пользовался громадным успехом. Я выступал в роли Хлестакова. Не могу сказать, что чувствовал Новиков, но я до появления на сцену был в таком состоянии, что мне казалось, будто меня ведут на эшафот. Зрительный зал был переполнен публикой.
Кроме того, меня пугала мысль: что скажут газеты. Я всегда относился с глубоким уважением к рецензентам, конечно, если их рецензии являлись критическим разбором моей игры, а не коротенькой хвалебной или ругательной заметкой.
В довершение всего инцидент, который произошел с Н. И. Новиковым, на меня повлиял самым удручающим образом.
Начало комедии "Ревизор" всем известно и везде исполняется традиционно. Новиков, игравший в Москве в первый раз, решился отрешиться от "рутины" и заявил режиссеру:
- Видите ли, господин режиссер, надо начать пьесу несколько иначе. Я всех действующих лиц поставлю в разные позы, а сам при поднятии занавеса буду за кулисами. Благодаря этому меня, вероятно, встретят аплодисментами, а если я буду на сцене, то, конечно, об этом нечего и думать.
Режиссер думал было ему возразить, но, боясь на первых же порах встать в неприязненные отношения, промолчал.
Спектакль. Поднялся занавес. А. Н. Островский сидел в первом ряду вместе с Влад. Ив. Родиславским. Не видя городничего на сцене, оба они недоумевают. Наконец после паузы появляется Новиков и начинает своими словами:
- Здравствуйте, Земляника. Здравствуйте, Тяпкин-Ляпкин.
Услыша эту "отсебятину", А. Н. Островский, поднявшись с своего кресла, начал неистово шикать и свистать, Родиславский - тоже. Публика их поддержала, и пошел по всему залу такой свист, что я, одеваясь в уборной и ничего не зная, вообразил, что на сцене происходит что-нибудь ужасное. <...>
Долго, долго публика не могла успокоиться. Наконец все улеглось, и действие продолжалось. А. Н. Островский с Родиславским вышли из залы и направились в директорскую комнату; здесь Александр Николаевич дал волю своему негодованию.
- Помилуйте, - говорил Александр Николаевич, - да разве можно позволять актеру такие вещи? Разве можно с таким неуважением относиться к Николаю Васильевичу Гоголю? Ведь это позор! Какой-то Новиков вздумал переделывать гения, о котором он, вероятно, и понятия не имеет!..
Александра Николаевича стали успокаивать, но никак не могли успокоить; он уже хотел покинуть театр, но его уговорили остаться - посмотреть нового Хлестакова, то есть меня. И вот я, услышав фразу Александра Николаевича по моему адресу, окончательно потерялся.
- Может быть, и Бураковский будет играть с такими же выдумками и новшествами? Откуда вы берете только таких актеров? - спросил Александр Николаевич.
Предоставляю судить читателям, в каком я был состоянии до выхода на сцену. Кроме того, надо еще иметь в виду, что роль Хлестакова в Малом театре в то время изумительно талантливо играл С. В. Шуйский. Вот теперь и судите, что я переживал. Могу сказать без хвастовства, - я не ударил в грязь лицом. Во втором и третьем актах я, признаюсь, сильно трусил, но потом овладел собой, и, быть может, эта-то робость и оказала мне большую услугу. Что я имел успех, в этом не может быть сомнения, потому что все дальнейшие спектакли с моим участием давали полные сборы, а когда играл Н. И. Новиков, зрительная зала была пуста, несмотря на то что у Новикова репертуар был классический, а я играл только комедии и мелодрамы. <...>
Александр Николаевич Островский страшно жаждал постановки своей комедии "Лес". Он хотел видеть в роли Несчастливцева Н. X. Рыбакова и услышать из уст самого Рыбакова фразу: "Сам Николай Хрисанфович Рыбаков положил мне руку на плечо..."
Этот спектакль, к величайшему удовольствию Александра Николаевича, был вскоре объявлен. На последней репетиции присутствовал сам маститый автор. Сидел он в креслах. Все шло прекрасно, не было никаких инцидентов до последнего акта. Суфлер в последнем акте подает Николаю Хрисанфовичу фразу:
- Ну, теперь давай лучше выпьем на брудершафт.
Николай Хрисанфович, не понимая этого слова, останавливается и переспрашивает суфлера:
- Что такое - выпьем? Какое вино?
- Не вино, Николай Хрисанфович, а "выпьем на брудершафт".
- Что это, Александр Николаевич? - обращается он со сцены к Островскому. - Что это за штука?
- Брудершафт, Николай Хрисанфович, - отвечает ему из кресел А. Н. Островский, - слово немецкое. Это значит - выпьем на "ты".
- Вот оно что - немецкое слово! Так на что же тебе понадобилось немецкое слово, коли ты русскую пьесу писал. Брось это! Оставь лучше так: выпьем на "ты"!
- Все равно, Николай Хрисанфович, можно и так сказать.
Александр Николаевич так был увлечен исполнением роли Рыбаковым, что на все соглашался, чего бы ни захотел Николай Хрисанфович. <...>
Примечания
Александр Захарович Бураковский (1844-1910) - известный драматический и опереточный артист, игравший по преимуществу в провинции, а также в московских и петербургских частных театрах.
Воспоминания А. З. Бураковского впервые опубликованы в 1902 году ("Почти полвека", СПб.). В 1905 году они были дополнены и вышли под заглавием "Закулисная жизнь артистов", М. 1906. Мы печатаем отрывки из глав XII-XIII.
1 Стр. 401. Общедоступный театр был организован Ф. М. Урусовым и С. В. Танеевым в 1873 году на основе Народного театра, существовавшего на Политехнической выставке 1872 года. По идее его устроителей, он должен был обслуживать самые демократические слои населения, для которых существовавшие тогда императорские театры не были доступны и по цене, и по репертуару. Ставились в Общедоступном театре пьесы современных писателей, а также русская и западноевропейская классика. Театр конкурировал с Малым театром, в его труппе играли такие первоклассные актеры, как П. А. Стрепетова, Н. X. Рыбаков, П. М. Медведев, М. И. Писарев и др. Но в последующем дирекция Общедоступного театра стала все более ориентироваться на вкус мещанско-буржуазного зрителя, и в его репертуаре ведущее место заняли чисто развлекательные мелодрамы, волшебные зрелища, оперетты, феерии.
1 мая 1875 года состоялось не открытие театра, как пишет Бураковский, а открытие нового сезона. Театр находился на Варварской площади (ныне имени Ногина). Закрылся он в 1877 году.