В январе-феврале 1849 года двадцатипятилетний Александр Николаевич Островский (1823-1886) вместе с приятелем, будущим переводчиком и литературным критиком Евгением Николаевичем Эдельсоном (1824-1868), посетил Сызрань и Самару. А. Н. Островский был тогда начинающим драматургом, опубликовавшим в 1847 году в газете "Московский городской листок" два небольших драматических произведения - "Несостоятельный должник" и "Картины семейного счастья", а также очерк "Записки замоскворецкого жителя".
С 1846 года Островский работал над первой крупной пьесой из жизни купечества "Банкрот" (впоследствии "Свои люди - сочтемся") и практически завершил ее незадолго до поездки. Александр Николаевич имел чин коллежского регистратора и служил в канцелярии Московского коммерческого суда. Как драматург он еще не был широко известен.
Поездка А. Н. Островского в Симбирскую губернию не относилась к его службе. Взяв в суде в январе 1849 года двадцатидневный отпуск, Островский выехал в качестве частного поверенного Екатерины Алексеевны Хардиной (1821-1894), самарской помещицы, проживавшей в Москве.
Екатерина Алексеевна, дочь отставного казачьего офицера, прапорщика А. С. Жданова (1781-1829), жила в детстве и юности в Самаре, в 1839 году была выдана замуж за Хардина Андрея Николаевича (р. 1805 года), самарского помещика, выпускника Казанского университета 1826 года, отставного штаб-ротмистра, бывшего в 1838-1842 годах самарским уездным судьей, но рано (до мая 1845 года) умершего.
Во второй половине 40-х годов Е. А. Хардина живет в Москве. С 1848 года у нее сложились близкие отношения с Е. Н. Эдельсоном. В январе 1851 года он вступил с Екатериной Алексеевной в брак.
А. Н. Островский познакомился с Е. А. Хардиной не позднее февраля 1848 года через Эдельсона. Будучи женой Эдельсона, Екатерина Алексеевна в 50-х - 60-х годах вошла в круг друзей Островского и пользовалась в нем большим уважением. Островский не раз посылал ей свои новые произведения с дарственными надписями. Высокие личные качества Екатерины Алексеевны - "... истинно честная душа, честнее и благороднее всех нас", отмечал в 1857 году в письме к Е. Н. Эдельсону друг его и Островского поэт и критик, А. А. Григорьев. [9, с. 186]
Но вернемся к интересующему нас периоду конца 1840-х годов. Екатерина Алексеевна после смерти отца, самарского и казанского помещика, получила в наследство имения в Самарском и Чистопольском уездах. Управляла ими до 1840 года на правах опекунши, а позднее, по доверенности Е. А. Хардиной, ее мать Анастасия Ивановна Жданова, урожденная Мясникова (1795-1870).
В 1848 году Е. А. Хардина решила обратить свою долю наследства в деньги. Она договорилась с матерью и дедом, Иваном Матвеевичем Мясниковым, сызранским купцом 2-й гильдии, что после их родственных денежных взаиморасчетов она передаст имение в собственность матери. В ином случае, Екатерина Алексеевна продаст свое имение.
Поручения Е. А. Хардиной по реализации этой договоренности и выполняли в январе-феврале 1849 года А. Н. Островский и Е. Н. Эдельсон. Однако, это было непосредственной, но не единственной и, может быть, не главной целью поездки Островского. Во всяком случае, как пишет в своих воспоминаниях его самарская знакомая В. З. Воронина, над появлением Островского в Самаре в качестве" дельца", он и Эдельсон "очень смеялись". [14, с. 514] Главным было то, что Островский взял с собою почти законченную рукопись "Банкрота", по-видимому, с целью прочитать ее людям, хорошо знакомым с купеческим бытом. Несомненно, Островского привлекала возможность в Сызрани и Самаре в ходе деловых и иных встреч поближе познакомиться с нравами провинциального купечества, дворянства, чиновничества.
Из Москвы Островский и Эдельсон приехали 19 января 1849 года в Сызрань. Они задержались в дороге на два дня из-за сильной метели. В Сызрани москвичи встретились с И. М. Мясниковым и в течение четырех дней вели с ним переговоры. Эдельсон в письмах к Е. А. Хардиной сообщал о ходе переговоров, в которых активно участвовал и Островский. Эдельсон писал Хардиной: "... Островский объяснил ему (И. М. Мясникову - А. Н.) содержание условий: что вы обязываетесь в известный срок передать имение матери по получении от него денег..." [5, л. 6 об.] Для Островского, работавшего над пьесами из жизни купечества, общение с Мясниковым, полагаем, оказалось интересным.
Дед Е. А. Хардиной в денежных делах проявил лицемерие и необязательность. Эдельсон писал 22 января Екатерине Алексеевне об Иване Матвеевиче: "... Сначала он говорил нам, что у него нет денег и не будет до 10 февраля, потом добавил, что денег у него наличных много, но в золоте и сериях, и ему почему-то кажется неудобным платить и тем и другим". [6, л. 2 об.]
В следующем письме, от 28 января, Эдельсон пишет Хардиной о новом повороте в поведении ее деда: "Мысль расстаться вдруг с такой суммой денег, которую он должен заплатить Вам, совершенно его задавила. Сначала он говорил нам, что не может заплатить всех денег, но в последний визит объявил, что он и не обещал Вам даже этого, и хотел только выслать еще несколько денег и заплатить проценты". [5, л. 6]
Говоря о деле, дед пытался вмешаться и в личную жизнь Е. А. Хардиной. По словам Эдельсона, "дедушка сердит главнейшим образом тем, что Вы живете в Москве, а не в Казани или где-нибудь поближе". [6, л. 3]
В то же время, дед был весьма сентиментальным человеком. М. Н. Островский, хлопоча по делу Хардиной в мае 1849 года в Сызрани, умело защищал ее перед дедом. Беседуя с ним, дед прослезился, воскликнул: "Лебедушка моя, как же на тебя лгали". [6, л. 61 об.] Однако, денег, обещанных внучке, так и не выделил.
Двухэтажный каменный дом И. М. Мясникова в Сызрани, в котором был А. Н. Островский, стоял в самом центре города, недалеко от Кремля, в первом полуквартале, в приходе церкви Казанской Божьей Матери.
Переговоры в Сызрани не дали нужного результата. Островский и Эдельсон ночью 23 января из Сызрани направились в Самару, куда прибыли 25 января 1849 года. Поездка в Самару, независимо от хода дела в Сызрани, планировалась еще в Москве. С дороги из Москвы в Сызрань, 17 января, Эдельсон писал Хардиной: "Пишите в Самару, потому что там, вероятно, письмо ваше застанет нас". [6, л. 1]
В Самаре через три дня состоялась встреча с А. И. Ждановой, приехавшей из имения для обсуждения дела. Переговоры с Анастасией Ивановной вел один Островский. Вот как об этом писал Эдельсон Е. А. Хардиной 1 февраля 1849 года: "В пятницу (28 января - А. Н.) явился к нам вечером бывший управляющий Настасьи Ивановны с приглашением пожаловать к ней... Был один Александр Николаевич и получил приглашение обедать на другой день. Он Вам сам расскажет об этом свидании, интересном во многих отношениях. Положено было, что Настасья Ивановна заплатит только 25000, а на остальные совершены будут срочные условия с неустойкой" [б, л. 5].
Однако, эта договоренность не была выполнена, и в Самаре Островскому и Эдельсону не удалось добиться успешного решения дела Е. А. Хардиной, хотя они и пробыли здесь дольше, чем предполагали, и вернулись в Москву лишь 18 февраля 1849 года.
Возвратившись в Москву, А. Н. Островский продолжал интересоваться ходом дела Хардиной. По-видимому, не без его влияния, этим делом занялся его брат Михаил Николаевич (1827-1901), служивший по окончании Московского университета с апреля 1849 года в канцелярии симбирского губернатора.
Самара в 1849 году была еще уездным городом Симбирской губернии; оставалось менее двух лет до ее преобразования в губернский. Образованное общество состояло из чиновников и помещиков; последние съезжались на зиму в Самару, многие из них имели свои дома в городе.
А. Н. Островский и Е. Н. Эдельсон бывали в различных домах Самары по делам, почти ежедневно приглашались на обеды и вечера. Такое времяпрепровождение для Островского и Эдельсона было необычным. Перечислив свои с Островским посещения в Самаре званых обедов и вечеров, Эдельсон с юмором писал Е. А. Хардиной: "Жизнь здесь по такой разгульности становится опасною для нас, скромно в своем тесном кружке живших в Москве...". [5, л. 7]
В некоторых самарских домах Островского и Эдельсона рассматривали как потенциальных женихов. Эдельсон писал 1 февраля Хардиной: "Настасья Ивановна уже при первом свидании намекнула Александру Николаевичу, что есть хорошие невесты, один купец также укорял его в безбрачии. Мне еще не было говорено ничего подобного, но я думаю, что если пожить здесь подольше - женят насильно". [6, л. б об.]
Портрет Островского 1849 года неизвестен. Описание его внешности того времени оставила В. З. Воронина: "... Бледный, высокий, тонкий, с большим лбом и совсем прямыми, белокурыми волосами, молодой человек". Она же отмечает манеру Островского "говорить несколько в нос" и привычку "держать большой палец в верхней бутоньерке фрака". [14, с. 514]
Самарцы, встречавшиеся с А. Н. и М. Н. Островскими, отмечали сходство манер обоих братьев. "Здесь (в Самаре -А. Н.) все, которые тебя помнят, уверяют, что мы похожи не столько лицом, сколько манерами", - писал М. Н. Островский брату в письме от 29 июня 1849 года. [3, л. 2]
О впечатлении, произведенном на Михаила Николаевича самарским обществом, узнаем из того же письма: "Что тебе сказать про здешнее самарское общество? Ты знаешь его сам; радушие развито здесь до последней степени... Грустно было расставаться с этим веселым, добрым, радушным городом". [3, л. 2 об.]
С кем же, кроме А. И. Ждановой, встречался А. Н. Островский в Самаре?
Е. Н. Эдельсон в письме Е. А. Хардиной из Самары, от 28 января 1849 года, сообщал о себе и Островском: "В первый же день нашего приезда мы обедали у Путиловых..., вечер провели у Ворониных, на другой день по настоятельному требованию Путилова были на именинном вечере у Макаровых, вчера обедали у Ворониных, нынче почти обязаны обедать у Путиловых". [5, л. 7]
В письме из Самары от 1 февраля Эдельсон вновь пишет о гостеприимстве этих семейств: "Мы в Самаре закрутились совершенно. Каждый почти день обедаем у Путиловых или Ворониных и бываем только дома, чтобы уснуть или написать в Москву письма". [6, л. б]
Значительную часть времени в Самаре Островский и Эдельсон проводили в семье Ворониных. Дочь самарского чиновника, Надежда Захаровна Воронина, была близкой приятельницей Е. А. Хардиной. В 1847 году они жили вместе в Москве. Там с ними и познакомился Е. Н. Эдельсон. Он встречался и переписывался с подругами. Вероятно, уже в Москве был знаком с Н. З. Ворониной через Эдельсона и А. Н. Островский. Естественно, Эдельсон и Островский в Самаре первый визит нанесли Ворониным.
Семья Ворониных состояла из восьмидесятилетнего отца Захара Васильевича, коллежского асессора, старого чиновника, отмеченного знаком "XX лет беспорочной службы", с 1845 года находившегося на пенсии; матери Федосьи Владимировны; сына Николая, в свое время обучавшегося в Казанской гимназии, а с января 1849 года - коллежского регистратора, непременного заседателя самарского земского суда; четырех дочерей - Евгении, Надежды, Веры и Софьи. Захар Васильевич дал детям неплохое образование, они обучались в Самаре, Казани, Москве. Сестры Воронины проявляли интерес к литературному творчеству. Евгения пробовала силы в эпистолярном жанре, в 1833 году написала интересные письма из Оренбурга в Самару, в которые поместила собранные ею свидетельства о пребывании А. С. Пушкина в Оренбурге; письма были опубликованы в 1899 и 1902 годах. Надежда сочиняла стихи, распространявшиеся среди родных и знакомых. Вера стала впоследствии писательницей, ее произведения печатались в 1866-1910 годах в столичных журналах "Искра", "Отечественные записки", "Русское обозрение", "Исторический вестник" и переиздавались в до- и послереволюционное время.
Еще до приезда Островского и Эдельсона в Самару Е. А. Хардина письменно рекомендовала молодых людей Федосье Владимировне. Последняя встретила Островского и Эдельсона с большим радушием, приглашала их обедать, проводить вечера.
Николай Захарович Воронин (1823-1882) был одногодком Островского, имел тот же чин и так же, как и драматург, служил в суде. Эти обстоятельства способствовали их сближению. При отъезде Островского и Эдельсона в Москву, Н. З. Воронин проводил их за Волгу до первой почтовой станции в селе Рождествено, как это было принято тогда в Самаре в отношении добрых знакомых.
С сестрами Ворониными - Евгенией (р. 1810 или 1811 года), Надеждой (р. 1819 года), Верой (р. 1827 года) - Островский и Эдельсон проводили много времени, свободного от дел, в литературных спорах, танцах, музицировании; Александр Николаевич охотно исполнял романсы, а аккомпанировала ему Вера Захаровна. Особенно была взволнована приездом Островского и Эдельсона Надежда Воронина. Эдельсон писал в письме: "Надежда Захаровна ничего не ест с тех пор, как мы приехали". [6, л. 6]
Островский и Эдельсон были в восторге от семьи Ворониных. Эдельсон писал: "Что это за прекрасная семья. Александр Николаевич влюблен во всех поголовно, начиная с матери". [6, л. 6]
Связи А. Н. Островского с семьей Ворониных продолжались и после отъезда драматурга из Самары. Вернувшись в Москву, Александр Николаевич послал Н. З. Воронину письмо, в котором благодарил за гостеприимство. Находившийся в Самаре, в мае 1849 года, М. Н. Островский от имени брата вновь передал Ворониным слова признательности. Известно, что Н. З. Воронина поддерживала с А. Н. Островским связь через Е. А. Хардину - Эдельсон, а, может быть, и сама писала ему. Во всяком случае, в 1852 году именно Н. З. Ворониной А. Н. Островский послал в Самару только что изданную "Бедную невесту" с дарственной надписью: "Надежде Захаровне Ворониной от виновного, но способного к исправлению автора". [14, с. 520]
Впоследствии с Островским в Москве, встречалась Софья Захаровна Воронина (1836-1874), ставшая в 1853 году женой поэта и критика Б. Н. Алмазова (1827-1876), входившего в 1850-х - начале 60-х годов в круг близких друзей драматурга.
Культурная значимость семьи Ворониных отмечается и тем фактом, что с Ворониными подружилась в 1850-1853 годах Л. П. Шелгунова (1832-1901), впоследствии переводчица и мемуаристка, приехавшая в 1850 году в Самару с мужем Н. В. Шелгуновым (1824-1891), служившим в этом городе штабс-капитаном по лесному ведомству (в будущем - видный революционный демократ, публицист). Шелгуновы летом 1851 или 1852 года предприняли вместе с Верой Ворониной поездку в Новоузенск (ныне Саратовская область) к ее брату Николаю, служившему там уездным судьею. [12, т. 2, с. 55]
Другой семьей, с которой Островский много общался в Самаре, была семья Путиловых. В Самаре и уезде жили два богатых помещика братья Путиловы - Аристарх и Дмитрий Азарьевичи. Оба пользовались в губернии большой известностью: Аристарх Путилов (1794-1856) - отставной штабс-капитан, самарский уездный предводитель дворянства; Дмитрий Путилов (1801-1860), - отставной гвардии поручик, депутат дворянства Самарского уезда. Оба брата имели собственные дома в Самаре, ставшие культурными очагами в городе. А. А. Путилов, имевший большую семью, дал всем детям хорошее образование. Д. А. Путилов собрал богатую библиотеку, печатался в местных и центральных изданиях. По словам И. С. Аксакова, познакомившегося с Д. А. Путиловым в 1848 году, он - человек "умный и чрезвычайно начитанный", "пропасть знает и все следит", "стихом владеет довольно хорошо". [7, с. 385]
На стихи Д. А. Путилова знакомый с ним композитор А. А. Алябьев написал романс "Не задумывайся, мой друг...". [8, с. 44]
Эдельсон писал, что он и А. Н. Островский "обедали у Путиловых"; это может быть отнесено и к тому и к другому брату, но в большей мере к А. А. Путилову, находившемуся в родстве (свойстве) с Е. А. Хардиной. Он был женат на Елизавете Николаевне Хардиной, родной сестре покойного мужа Е. А. Хардиной.
С А. А. Путиловым Островский и Эдельсон обсуждали условия продажи имения Е. А. Хардиной, считая его "надежнейшим из покупщиков".[5, л. 6]
Однако, сделка купли-продажи имения Хардиной с А. А. Путиловым тогда не была совершена, а позднее в мае 1849 года Путилов отказался от намерений купить его.
По-видимому, с Островским сблизился старший сын Путиловых - Александр (р. 1829). Мы считаем, что он фигурирует в воспоминаниях В. З. Ворониной как ее приятель "Сашенька П.", который "так полюбил его (Островского - А. Н.), что сделался чем-то вроде его пажа". [14, с. 518]
"Сашенька П.", - по словам Эдельсона "сынок богатого барина и рвется в гусары". [14, с. 519]
Александр Путилов в 1847-1848 годах воспитывался в Казанском университете, но курса наук не кончил и 16 сентября 1849 года вступил в службу в Оренбургский уланский полк.
Интересно проводили вечера Островский и Эдельсон у Путиловых; среди молодежи выделялись старшие дочери Аристарха Азарьевича Анна (р. 1830 г., впоследствии в замужестве Скордули) и Лариса (р. 1832 г. в замужестве Реутовская). Вот как о них шутливо писал Эдельсон: "Насчет дочерей Путиловых, очень миленьких институток, мы еще с ним (Островским - А. Н.) не сделали полюбовного раздела. Пока танцуем и любезничаем по очереди". [6, л. 6]
Любопытен отзыв о семье Путиловых Н. В. Шелгунова следующей зимой (1849/1850 года), часто бывавшего у Путиловых: "Мне нравятся дочери Путилова, право, добрые, и вообще все семейство его очень хорошее, особенно сама Путилова". [13, с. 77]
Выше говорилось, что Островский и Эдельсон 26 января были на именинах у Макаровых. Именинником был, вероятно, Иван Осипович Макаров, титулярный советник, в 1836-1845 годах помощник управляющего Самарской удельной конторой, в последующие годы - крупный арендатор удельных земель.
Еще о двух семьях, с которыми в Самаре познакомился Островский, узнаем из письма М. Н. Островского к Александру Николаевичу от 29 июня 1849 года. Это - Обуховы и Манжосы. Михаил Николаевич передал брату поклон из Самары от Обуховых. [3, л. 2 об.]
Дворяне Обуховы в Самаре были представлены семьями отставного поручика Д. Е. Обухова (1803-1857) и коллежского секретаря почетного смотрителя уездного училища Б. П. Обухова (1820-1885).
Дмитрий Евгеньевич Обухов и его жена Любовь Алексеевна, урожденная Нефедьева, были самарскими старожилами, имели обширные связи в самарском обществе, проживали в собственном доме, построенном в 1845 году.
Борис Петрович Обухов с женой Анфисой Семеновной, урожденной Полтевой, прибыли в Самару из Саранска в августе 1848 года и во время пребывания Островского в Самаре практически только обживались в этом городе. Впоследствии Б. П. Обухов стал самарским губернатором (1865-1867), товарищем (заместителем) министра внутренних дел (1868-1869), сенатором, тайным советником.
Д. Е. и Б. П. Обуховы были шестиюродными братьями, находились в дальнем родстве, с которым, однако, в те годы считались. Вероятно, А. Н. Островский бывал в доме Д. Е. Обухова и встречался там с Б. П. Обуховым.
А. Н. Островский познакомился в Самаре с Елизаветой Ивановной Манжос, а девичестве Минятовой (р. 1826 г.), уфимской помещицей, женой управляющего Самарской удельной конторой статского советника Алексея Ивановича Манжоса и, вероятно, с ним самим. Михаил Николаевич писал брату, что он в Самаре был принят Е. И. Манжос "не так холодно, как ожидал, зная ее, впрочем, по твоим только словам". [3, л. 2 об]
Семья Манжоса была заметной в Самаре. По словам М. Н. Островского среди самарских дам "особенно блистает мадам Манжос", а муж ее - "редкий, превосходный человек, особенно при контрасте с другими удельными управляющими". [3, л. 2]
Н. В. Шелгунов, хорошо знавший Манжоса по службе в Самаре, относил его к "новым людям", отмечал его "какую-то легендарную, идеальную добросовестность" [12, т. 1, с. 70] и в то же время чиновное тщеславие.
Весело проводили время молодые москвичи в Самаре. Эдельсон шутливо писал Хардиной 1 февраля: "Я пустился в танцы, любезности и во все тяжкие. Александру Николаевичу ко всему этому не привыкать стать" .[6, л. б]
Однако, Островский в Самаре не только отдыхал, он у Ворониных и в других домах несколько раз читал "Банкрота".
Самара была тогда уже преимущественно купеческим городом. В. З. Воронина писала о своей семье: "... Мы хорошо знали купеческий быт". [14, с. 515] Она же указывает, что Островский читал свою комедию "самой разнохарактерной публике". [14, с. 517] Думается, среди нее были и купцы, мнение которых о "Банкроте" было важно узнать автору пьесы.
Свидетельство о первом чтении драматургом своей пьесы оставила В. З. Воронина: "Островский развернул рукопись, пригладил ее рукой, поправил правые уголки листиков, чтобы легче было перевертывать, прочитал действующие лица, с небольшими комментариями, и начал читать своего "Банкрота"...
Читал он превосходно... Окончив первый акт, он медленно поднял глаза, слегка взглянул на всех и даже без словесных похвал, которые поднялись вокруг него, увидел, что совершенно покорил своих слушателей". [14, с. 517]
Чтения А. Н. Островским "Банкрота" самарской публике прошли с большим успехом. Слушателям запомнились персонажи пьесы. Об Аграфене Кондратьевне и Самсоне Силыче упоминала Н. З. Воронина в письме к Е. А. Хардиной от 31 марта 1849 года из Самары в Москву.[4, л. 1 об]. К сожалению, имена слушателей самарских чтений Островского, за исключением Эдельсона, Ворониных и вероятно, Александра Путилова, неизвестны.
Где останавливался Островский в Самаре, пока не выяснено. Некоторые авторы (К. А. Селиванов, А. И. Ревякин, В. А. Бочкарев) считали, что в Самаре жили родители Эдельсона, и Островский и Эдельсон останавливались у них. В действительности же дома Эдельсонов в Самаре не было; отец Евгения Николаевича - Николай Иванович (ум. в 1852 г.) - жил в конце 1840-х - начале 1850-х годов в Москве и Подмосковье. Е. Н. Эдельсон посылал ему из Самары записки вместе с письмами в Москву к Е. А. Хардиной. [6, л. 3. об., 6. об]
Позднее (в конце XIX - начале XX века) в Самаре на квартире жил и умер в 1913 году Борис Евгеньевич Эдельсон, сын Е. Н. и Е. А. Эдельсонов, владелец имения Ждановка под Самарой. Дома Ворониных и Путиловых, в которых часто бывал А. Н. Островский, не сохранились. Дом Ворониных, в котором читал своего "Банкрота" Островский, стоял в лучшей тогда части Самары, на северо-восточном углу улиц Казанской и Пробойной-Воскресенской (ныне А. Толстого и Пионерской) фасадом на Казанскую. Это был небольшой деревянный дом на шесть комнат с мезонином. [1, л. 181 об.] Из окон открывался великолепный вид на Волгу. Дом принадлежал Ворониным до 1859 года, а просуществовал (правда, в несколько перестроенном виде) до начала 1900-х годов, когда был снесен, в связи с постройкой дома купца В. М. Сурошникова (в настоящее время в этом здании размещается управление военным факультетом при медицинском университете, ул. А. Толстого, 41).
Дом А. А Путилова, в котором бывал А. Н. Островский, стоял на юго-западном углу улиц Казанской и Пробойной-Воскресенской, наискосок от дома Ворониных. Этот деревянный дом сгорел в 1850 году, и на его месте А. А. Путилов выстроил большой каменный, который продал в 1853 году самарскому дворянству для Дворянского собрания [2, л. 1,23] (ныне жилой дом, ул. А. Толстого, 50).
Сколько дней находился А. Н. Островский в Самаре? Выше говорилось, что Эдельсон и Островский прибыли в Самару 25 января, а вернулись в Москву 18 февраля. Поездка из Самары в Москву по почтовой дороге занимала около недели. Таким образом, Островский пробыл в Самаре с 25 января примерно до 11 февраля 1849 года, или около 18 дней. Островский вернулся на службу из отпуска с двухнедельным опозданием. Для оправдания задержки Островский привез полученное в Самаре медицинское свидетельство о том, что он болел в Самаре пневмонией. Это свидетельство выдал уездный врач Иван Герасимович Гамбурцев, а удостоверил своей подписью непременный заседатель самарского земского суда Н. З. Воронин". [11, с. 9] В Москве причина задержки была признана уважительной.
Поездка в Сызрань и Самару 1849 года заняла свое место в жизни и творчестве А. Н. Островского.
Она была первой зимней поездкой и к тому времени самой дальней-2112 верст в оба конца. Драматург проехал через десятки почтовых станций, городов и сел, встречался в пути с разными людьми.
Самара и Сызрань стали первыми уездными городами, в которых А. Н. Островский был не проездом, а прожил несколько недель, наблюдая уездный быт чиновников, помещиков, купцов, героев своих будущих пьес.
Чтения А. Н. Островским рукописи своей первой крупной пьесы "Банкрот" ("Свои люди - сочтемся") в Самаре были, судя по всему, вообще первыми публичными чтениями знаменитой комедии. [10, с. 100] Успех этих чтений укрепил у Островского уверенность в своем таланте драматурга.
А. И. Носков.
ЛИТЕРАТУРНЫЕ ИСТОЧНИКИ
Государственный архив Самарской области. Ф. 153. On. 1. Д. 745.
Там же. Ф. 155. 0 п. 1. Д. 1231.
Государственный театральный музей им. А. А. Бахрушина - отдел рукописей. Ф. 200. Д. 1427. №20576.
Российская Национальная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина - отдел рукописей Ф. 1123. Д. 46.
Там же. Д. 64.
Там же. Д. 65.
Аксаков И. С. Письма к родным. М., 1988.
Алябьев А. А. Романсы и песни. Полное собр. Т. 4. М., 1977.
Григорьев А. А. Материалы для биографии. Пг. 1917.
Лакшин В. Я. Александр Николаевич Островский. М. 1982.
Проблемы изучения творчества А. Н. Островского: Труды Куйбышевского государственного педагогического института. Т. 134. Куйб., 1973.
Шелгунов Н. В., Шелгунова Л. П., Михайлов М. Л. Воспоминания. В 2 т. т. М., 1967.
Мир Божий. 1898. № 12.
Русское обозрение. 1896. №8.